Валиханов, как видно из этого высказывания, называет вещи своими именами. Для него очевидно, что местные феодалы, выдававшие себя за «покровителей» и «защитников» простого народа, самочинно присвоившие себе право выступать от его имени,— это эксплуататоры, занятые только тем, чтобы строить личное благополучие на тяжком труде кочевников-скотоводов. Попытка Валиханова сорвать покрывало с патриархально-феодальных отношений в ауле, изображаемых представителями родовой знати в идиллических тонах, вскрыть угнетательскую сущность этих отношений имеет большое научно-теоретическое значение. Это уже не только политическое обвинение, предъявленное казахской феодальной верхушке, но и обличение царского самодержавия, «благословляющего» действия местных феодалов. Политический вывод Ч. Валиханова, по существу, дополняет его теоретические положения о значении материальных интересов в обществе, рассмотренные нами при анализе его социологических воззрений.
Однако необходимо отметить, что эти прогрессивные идеи казахского просветителя не доведены им до логического завершения. Проявляя определенную зрелость в общетеоретических вопросах, в оценке социальной природы феодальной верхушки и ее деятельности, Валиханов, как отмечалось выше, допускает непоследовательность, когда речь идет о практических вопросах судоустройства.
Его архаические формы, приспособленные к потребностям патриархально-феодального общества, кажутся Валиханову более приемлемыми и демократичными, чем бюрократическая русская система судопроизводства. Преимущества так называемого народного суда — суда биев — он видит в том, что судья никем не назначается, бием может быть всякий, кто имеет юридические знания и «ораторскую способность». Дела разбираются публично, с использованием посредничества честных людей и т. д. Но за внешне демократической процедурой судопроизводства в казахских аулах Ч. Валиханов не усмотрел истинной сущности суда биев, его классового содержания. На самом же деле доступность судейской должности при отсутствии в Казахстане утвержденных государством уголовного кодекса и порядков судоустройства, решение судебных дел на основе показаний, полученных под присягой, как раз и создавали благоприятные условия для судебного произвола и беззакония. Об этом свидетельствуют многочисленные выступления дореволюционной печати.
